Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи - Страница 132

132

Олексе Сокачу хотелось сию же минуту вскочить на паровоз, раздуть пламя в его топке, поднять пар и помчаться с тяжеловесным поездом в любую часть света. Увы, этот желанный момент отодвигался на продолжительное время, так как на линии было достаточное количество рабочих паровозов. Послезавтра, согласно графику, станет на очередную промывку «ЭР 770-09». И только тогда «Галочка» будет иметь право на огонь, на пар, на труд, на жизнь. Через два дня! А что же делать Олексе сегодня? И завтра?

Он вздохнул и, оглядываясь на свою «красавицу», отправился домой.

На выходе из ворот депо он лицом к лицу встретился с Андреем Лысаком. На практиканте был светлокоричневый, с золотой искрой костюм, песочного цвета шелковая рубашка и желтые сандалеты. Он был надушен и модно причесан.

- А, Олекса, здорово! - Он протянул Сокачу обе руки. - Поздравляю с получением паровоза, товарищ бригадир! Когда в рейс?

- Когда прикажут. Ты еще не раздумал практиковаться на моем паровозе?

- Что ты! Наоборот. Я только об этом теперь и думаю, как буду с тобой работать.

- Не похоже! - Олекса с ног до головы оглядел Лысака.

Лысак вздохнул, развел руками и поднял глаза к небу:

- Грешен: люблю красивую рубашку и добротный пиджак, люблю выпить хорошего вина. Молодость!.. Состарюсь, так все разлюблю, все, кроме молока! - Лысак засмеялся. - Сегодня тоже собираюсь грешить. Может, составишь компанию, а? - Он похлопал себя по карману: - Деньги имеются.

Он покачал головой.

- На чужие не гуляю. - Он достал пятьдесят рублей, протянул Лысаку: - Вот тебе долг, держи!

- Какой долг? Чепуха! - Андрей решительно отстранил руку Сокача. - Спрячь, если не хочешь, чтоб я рассердился. Вчера я тебя угостил, а завтра - ты меня.

- Нет, дружище, от меня ты не дождешься угощения. Возьми!

- Пожалуйста, могу взять. Ты куда сейчас идешь?

- Никуда.

- Как это - «никуда»?

- Так. Домой. На Кировскую.

- Нам по дороге. Я провожу тебя.

Андрей взял Олексу под руку, и они вышли из депо.

- Что это ты сегодня такой колючий? - ласково спросил Лысак.

- Я всегда такой.

- Нет, не всегда. Праздник у тебя, новый паровоз получил, а ты… Может, случилось что-нибудь? - Лысак шлепнул себя ладонью по лбу, остановился, придержал товарища. - Да, Олекса, правда то или неправда, что про тебя и про Терезию говорят? Будто слесарь Иван Белограй, демобилизованный гвардеец из Берлина, отбил у тебя Терезию, женится на ней. Верно это или сплетни?

Олекса угрюмо молчал.

- Ну, а ты сам как думаешь? - вдруг спросил он и вызывающе посмотрел на Лысака.

Андрей не ожидал такого ответа. Он растерялся и не сразу нашелся, что сказать. Готовясь по поручению Крыжа к разговору с Олексой, намереваясь у него выведать что-нибудь об Иване Белограе, он предусмотрел, казалось ему, все, что скажет Олекса и что он ответит. Нет, оказалось, не предусмотрел.

- Я думаю… думаю, что это неправда.

- А зачем же ты тогда лезешь с этой неправдой в мою душу?

И выражение лица Олексы и его взгляд были злыми, а руки сжимались в кулаки. Это не испугало Андрея.

- Не кипятись, механик. Я все это тебе по-дружески сказал, чтоб ты знал, какие идут разговоры о Терезии и об этом геройском слесаре Иване Белограе. Интересно посмотреть на него - какой он? Говорят, красавец, глаз не оторвешь. Верно это?

- Не знаю.

- Да ты видел его или не видел?

- Ну, видел. Мордастый. Высокий, как верблюд.

- Давно видел?

- Еще до отъезда во Львов.

- А после приезда не видел?

- Нет… Да чего ты пристал с этим Белограем? Пошел ты с ним знаешь куда…

Последние слова Олексы отрезвили Андрея Лысака. Он понял, что сказал лишнее, не в меру был настойчив и неосторожен в своих расспросах. А ведь дядя Любомир специально предупреждал: смотри интересуйся Белограем как бы между прочим. Надо было исправлять положение, выкручиваться. Андрей засмеялся, по-дружески обхватил плечи Олексы:

- Никуда я не пойду с этим Белограем. Не нужен он мне. С тобой я пойду, на Кировскую.

- Не пойдешь со мной на Кировскую. Я останусь здесь, на Степной. Мне надо зайти к товарищу.

Олекса снял с плеча руку Андрея, холодно кивнул и направился во двор, огороженный высоким цветущим терновником. Здесь жил Василь Гойда.

- А, вот ты и сам явился! Очень хорошо! Молодец! Чуткий товарищ, быстро догадался, что счастье в опасности.

Такими словами, глядя на Олексу смеющимися глазами, встретил его Василь Гойда.

Олекса хорошо знал характер друга и поэтому не придал особого значения его словам. Он, как обыкновенно, поздоровался, достал сигареты, сел к окну, где всегда сидел, и приготовился подробно рассказывать, как ездил во Львов, какой получил паровоз, как разукрасила его комсомольская бригада. Но Василь Гойда неожиданно направил разговор совсем на другие рельсы. Закуривая, он сказал:

- Недавно у меня была Терезия…

Олекса испуганными глазами смотрел на друга и ждал, что тот еще скажет.

- Привет тебе передавала, - добавил Гойда. - Удивляется, почему ты ее забыл, почему перестал ездить на своем мотоцикле на Соняшну гору.

- И больше ничего она тебе не говорила? - спросил Олекса. Лицо его окаменело, голос зазвенел.

Гойда сделал вид, что не замечает перемены ни в лице Олексы, ни в его голосе.

- У нас с Терезией большой был разговор, всего не упомнишь.

- Про меня она больше ничего не говорила?

- Про тебя? Постой, дай вспомнить. Да, вот!.. «Соскучилась я, говорит, по Олексе, а он, дурак, не догадывается об этом, не показывается над Тиссой».

- Василь, ты брось эти свои шутки! Я с тобой серьезно. Знаешь, ты, что Терезия сделала? Она… она… - Олекса махнул рукой, отошел к окну.

132