Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи - Страница 165

165

Зубавин кивком головы отпустил конвой и, подойдя к арестованному, достал из кармана нож, перерезал крепкие узлы веревки.

- Благодарю вас, майор, - Хорунжий усмехнулся, растирая опухшие, посиневшие запястья.

Зубавин указал ему на стул:

- Садитесь.

- Еще раз благодарю. - Хорунжий сел. Положив руки на колени, он насмешливо-злыми глазами выжидательно поглядывал то на майора, то на полковника: дескать, я готов к любому допросу, начинайте.

Зубавин занял свое место в кресле, положил перед собой чистый лист бумаги и спокойно посмотрел на откровенно наглое, враждебное лицо арестованного:

- Фамилия?

Хорунжий скривил губы в презрительной усмешке:

- Майор, вам не надоело задавать одни и те же вопросы всем вашим клиентам?

- Фамилия? - не повышая голоса, не меняя выражения лица, терпеливо повторил Зубавин.

- Запишите хоть горшком, только… в камеру смертников не сажайте.

Переглянувшись с Шатровым, Зубавин вышел из-за стола, почти вплотную приблизился к арестованному. Все силы его души и ума были направлены сейчас на то, чтобы зафиксировать малейшее изменение выражения лица и глаз убийцы Козловского. Следил за врагом и Шатров.

- Слушайте, «Горшок», зря вы храбритесь, - сказал Зубавин. - Стены здесь прочные, толстые, и ваших речей не услышит ни «Бизон», ни «Черногорец».

Длинные пушистые ресницы Хорунжего дрогнули, зрачки увеличились.

Зубавину и Шатрову стало ясно, что в их руки попал не простой лазутчик, а доверенный Артура Крапса и Джона Файна. Как бы теперь «Горшок» ни отпирался, какие бы легенды ни сочинял, это не поможет ни ему, ни его сообщникам. Рано или поздно, не сейчас, так через неделю он будет приперт к стене и вынужден сказать правду.

Зубавин вернулся к столу:

- Как все-таки вас записать? «Горшок» или… настоящую фамилию вспомните.

Арестованный молчал. Опустив голову, он сосредоточенно разглядывал лужу, натекшую с его мокрой одежды. Зубавин терпеливо ждал, мерно постукивая наконечником ручки по настольному стеклу. Шатров улыбался.

- Какое наказание следует за убийство человека? - не поднимая головы, спросил «Горшок». - Если не ошибаюсь, расстрел? Да, вы меня расстреляете за одно только убийство шофера. Какой же мне смысл быть с вами откровенным? Не все ли равно покойнику, как вы его назовете - щукой или лебедем? Короче говоря, майор и полковник, я не буду отвечать на все ваши вопросы ни сейчас, ни завтра, ни через месяц. - Арестованный откинулся на спинку стула, театрально скрестил руки на груди и закрыл глаза.

- Что ж, это ваше право. Но я уверен, что вы скоро, очень скоро откажетесь от молчания. Увидев Любомира Крыжа, вам обязательно захочется поговорить.

«Горшок» не открыл глаз, не изменил своего каменно-неподвижного положения.

Шатрову стало ясно, что сегодня уже бесполезно тратить время и энергию на разговор с этим «Горшком». Он сказал:

- Евгений Николаевич, прекратите допрос и вызывайте конвой.

Когда арестованного увели, Зубавин достал из сейфа папку с надписью «Горная весна» и, глядя на полковника, спросил, не пора ли пресечь действия всей преступной группы и тайное следствие сделать явным. Вопрос был не из легких, на него нельзя было ответить сразу, без тщательного анализа обстановки.

Надолго задумались Зубавин и Шатров. Да, теперь как будто вся компания в сборе, теперь почти до конца ясно распределение ролей среди этой шайки. Резидент, конечно, - Любомир Крыж. Все остальные - рядовые агенты. Гадальщица из Цыганской слободки, портниха с Железнодорожной и слепой нищий - простые информаторы. Шофер Ступак и этот «Горшок» - диверсанты. Один только человек из этой компании представляет пока загадку - Андрей Лысак. Какова его роль в операции «Горной весны»? Безусловно, она не ограничивается только шантажом помощника начальника станции Горгули и сбором данных о туннелях. Андрею Лысаку, должно быть, дано еще какое-то важное задание. Какое же? Судя по тому, что Андрей Лысак не захотел возвращаться во Львов, в школу машинистов, судя по тому, что он начал ухаживать за Олексой Сокачем и как прилип к комсомольскому паровозу, можно ожидать, что задумал пробраться в бригаду, обслуживающую заграничную линию. Не собирается ли Крыж сделать Лысака своим почтальоном, связником, тайно перевозящим через границу директивы разведцентра и шпионские сведения?

Зубавин и Шатров с каждым днем открывали все больше и больше тайных троп, ведущих к «Горной весне», все ближе подступали к главным исполнителям этой «сверххитроумной» операции. И вот, когда они уже готовы были замкнуть кольцо вокруг яворского центра лазутчиков, случилось такое, что едва не погубило плоды их длительного, терпеливого труда. Это произошло не по вине Зубавина и Шатрова. Виновником оказался Тарас Волошенко, повар пятой заставы.

В один из своих выходных дней Тарас Волошенко и рядовой Тюльпанов с разрешения начальника заставы сели на мотоциклы и отправились на Верховину, в ущелье Трубное, где бурно клокотал на камнях прозрачный до дна поток, богатый форелью. Волошенко любил и умел охотиться на эту благородную, неуловимую для новичка обитательницу горных рек. Обычно он возвращался на заставу с увесистой связкой узкомордых пятнистых рыбин. Но на этот раз вернулся с пустыми руками. Его охоте неожиданно помешал шофер Ступак, проезжавший мимо. Ступак начал свой рейс с Черного потока. В этот день он получил приказ возить лес не на станцию погрузки, а на строительную площадку гидростанции, расположенную в среднем течении реки Каменицы. Нагрузив лесовоз сосновым корабельным кругляком, он направился по назначению. Проезжая мимо дома Ивана Дударя, застопорил машину, забежал на минуту в свою мансарду, достал из-под кровати запыленные старые сапоги, отодрал кожаную стельку, извлек из пустотелого каблука кассету с микропленкой, зарядил фотоаппарат, вмонтированный в портсигар, и торопливо спустился вниз. В прихожей он увидел Алену. Она была в ситцевом платье, в переднике, волосы повязаны темным платком. В ее руках был ворох домотканных цветных половиков, которые она собиралась вытряхивать.

165